Ultraviolence

– Так я и знал, что ты не просто так меня тащишь на эту встречу. Показуха – твое второе имя! – Омари пытается выпутаться из захвата альфы, но Сэм притягивает его ближе и сминает губы в жестком поцелуе.

– Это не просто показуха. Ты же знаешь, без тебя никак: где надо – подмигнешь, где надо – отвлечешь, – усмехается Сэм и получает укус в губу.

– Не дождешься. Я не собираюсь помогать тебе с контрактами своей внешностью. Надоело, – парень сползает с постели и, провожаемый голодным взглядом мужчины, идет в гардеробную.

– Не выпускай колючки, – смеется альфа. – И не сверкай задницей, когда я тороплюсь, думаешь, я железный?

Омари слышит хлопок двери и, обреченно вздохнув, начинает выбирать себе наряд на вечер.

***

Рожденному от шлюхи – путь в бордель. Омари слышит эту фразу на протяжении всей своей не такой уж и длинной жизни.

Омери не знает свою маму. Но знает, что он – плод четырёхминутного секса и тридцати долларов. Об этом в порыве ярости любил повторять отец парня Джейкоб Бэрроу. Отец-альфа забрал его сразу же после родов и привел в свою семью. Омари уже в пять лет знал, что омега Сон не его папа. Старший сам объявил об этом ребенку, когда тот попросил для себя такую же красную курточку, как и у его брата-омеги Брина. По словам Сона, такую куртку Омари может просить у своего папы, а не у него. Омари тогда впервые спросил отца о втором родителе, но тот рявкнул, что тот умер, и больше они к этому вопросу не возвращались. Омари смирился с ролью нежеланного ребенка в семье, был искренне благодарен за пищу и крышу над головой и терпеливо сносил все упреки. Сон Омари так и не принял, но при этом и не мучал. Мучал его сам отец. Тот словно все ждал, когда сын повторит судьбу мамы. Вот только Омари раз за разом вдребезги разбивал картину, которую в своей голове собрал старший Бэрроу. Он прилежно учился, с отличием закончил школу и шокировал родителей, получив грант в колледже дипломатии. Брин мало того, что грант не получил, он даже минимальный проходной балл не набрал. Родители после этого еще больше обозлились на Омари, и парню приходилось проводить все свободное время в своей комнате. Вниз он спускался только глубокой ночью за бутербродом. Те минуты, когда он все-таки сталкивался с родителями, отец продолжал обидно обзывать его шлюхой и даже придумал новую теорию, что сам бы Омари экзамены не сдал. Открытые намеки отца на то, что парень переспал чуть ли не со всеми представителями приемной комиссии вконец довели Омари. В тот вечер он, громко хлопнув дверью, ушел из дома. Правда, ночевать на скамейке в парке оказалось не совсем удобно, особенно, когда к нему стали цепляться пьяные альфы, так что под утро Омари вернулся домой и больше на слова отца не реагировал. Старался не реагировать. Омари за все эти годы уже отрастил, казалось бы, непробиваемую броню, на оскорбления членов семьи почти не реагировал, иногда, очень редкими вечерами, он просто закрывался в ванной и тихо плакал от несправедливости. Омари знал, что его в семье никто не любит, и понимал, что отец притащил его только, чтобы получить плюсик в раю.