Ultraviolence

– Я смотрю, у тебя длинный язык, – хищно скалится Киран. Альфа в душе искренне наслаждается смелостью омеги. Хочется, чтобы он еще говорил. Его голос бархатный, будто идет из самой груди, а еще омега немного шепелявит, что даже мило. Киран ловит себя на мысли, что его голос ласкает слух. – Не боишься, что я тебе его отрежу?

Киран, как гепард, загнавший в угол добычу, стоит напротив, следит за каждым движением и чуть ли не облизывается в предвкушении того, как польется в горло теплая кровь, стоит прокусить эту тонкую шею.

– Уже не боюсь, – Омари взгляда не отводит, но не позволяет черной бездне в глазах напротив утянуть за собой. – Я прекрасно знаю, зачем я здесь. Можешь не тянуть.

Омари вообще начинает казаться, что его язык зажил отдельной жизнью. Что бы сейчас ни говорил омега – это ложь. Он боится до сгибающихся коленей, до дрожащих пальцев. Но если умирать, то с высоко поднятой головой. Омари ловит себя на мысли, что его даже сейчас, стоя напротив своего палача, греет мысль, что убытки были, что Каану пришлось что-то потерять. Значит, жертва была не совсем напрасной. Альфа на его слова только усмехается, идет к столу и достает с полки пистолет. Омари, как завороженный, следит за парнем, и стоит черному корпусу блеснуть в его руках, то плюнув на гордость и на все свои принципы, срывается к двери. Киран ловит омегу прямо у неё, сильно бьет лбом о дубовое покрытие и разворачивает к себе. Омари с трудом фокусирует взгляд на лице альфы, снова пытается вырваться, но у Кирана железная хватка, омега уверен – его тело уже наливается синяками под стальными тисками.