Гукюн

– Биби, отдай ее Бао, пусть назначит убирать конюшни и двор, кормит сухарями и водой. Не будет работать, чтобы не кормили, будет самовольничать – наказывали. Только чтобы не убивали. Всё понятно? – перешагнув через истекающий кровью труп, идёт обратно к постели Гуук. – И пришлите слуг, пусть приберутся.

Юна выходит из спальни, впервые идёт сама, без помощи слуг, молча двигается за Биби с уставившимся в его лопатки взглядом. Она не меняет шага, не роняет ни слова, не слышит, что у нее спрашивает Биби, она продолжает идти, уцепившись глазами в узор на халате мужчины, боясь, что если его потеряет, то замертво свалится. Когда они минуют центральный коридор, Юна внезапно прислоняется к стене и, скомкав на груди рубашку, еле слышно просит Биби дать ей пару минут. Она шумно вдыхает, но вместо кислорода чувствует только запах сырости, смешанный с запахом арома-масел. Юна задыхается, тонет в красном, обволакивающим ее с ног до головы, пытается выплюнуть эти сгустки чужой крови, в лёгкие забившиеся и весь кислород вытеснившие, но безуспешно. Она сгибается от тяжести картины так и стоящей перед глазами, ни на секунду не может забыть мёртвые глаза лежащего у ее ног мужчины.