Тигровый, черный, золотой

Десять минут спустя Анаит с бьющимся сердцем стояла перед неприметным домом за невысоким палисадом.

От соседних этот участок отличали неухоженность и отсутствие площадки для машины. За калиткой к дому тянулась дорожка, которую обступал запущенный сад. Кустарники со спутавшимися колтунами ветвей; грозная, выше крыши, темная ель, похожая на безумную тощую старуху в рваной юбке; одичавшие сливы… Даже залитый полуденным солнцем, сад был сумрачен и байронически прекрасен. Соседские участки сверкали идеально ровными пустыми газонами, как красавица искусственными зубами.

Итак, она была права. Едва услышав, чьим протеже являлся Николай Николаевич, Анаит сложила два и два: исчезновение картин Бурмистрова и последующее бегство сторожа. На чье преступление он мог закрыть глаза? Того, кто помог ему с работой. Где он мог укрыться от неприятных расспросов полиции? У него же.

Так и произошло. Вакулин обосновался на даче Акимова и, найдя себе двух компаньонов, ушел в загул.

А все Ясинский, змей-искуситель! Поманил галереей в Амстердаме. Соблазнил малых сих. Вернее, одного малого, предположившего, что в отсутствие двух полотен, которые должны были отправляться за границу, выберут чьи-нибудь другие. И у кого же больше шансов, как не у чрезвычайно самобытного художника Мирона Акимова?