Тигровый, черный, золотой

– Сомс Форсайт так погиб, спасая картины от пожара. Вернее, спасая дочь.

Анаит внезапно поняла, что безотчетно задело ее в словах Ксении.

– Подожди! Ты сказала, Маркова в больнице, потому что поскандалила с Акимовым? С Акимовым?!

Ксения усмехнулась:

– Думаешь, если он молчун, с ним уже и поскандалить нельзя?

– Не могу себе представить, – искренне сказала Анаит.

– А вот у нее получилось! Она кричала, что он подогнал нам вражью морду. Предателя внедрил в стройные наши музейные ряды. Ну, это мой свободный пересказ…

– А при чем здесь Акимов?

– Так сторожа взяли по его протекции, – удивилась сверху Ксения, глядя на Анаит со стремянки. – Предыдущий охранник уволился, мы искали нового, а тут как раз возник Мирон: у меня, говорит, имеется надежный человек, рукастый и непьющий. Заведующая его еще благодарила потом. А теперь ветер переменился. Вакулин всех подвел. И так-то было тревожно, а после его побега – вдвойне. Почему, ты думаешь, у Марковой нервы сдали? Сорваться на Акимове! Мы же все понимаем, что он ни при чем.