Аллегро с огнем

– Бездарь не звонил? – поинтересовался Виктор, имея в виду сына.

– Он уже едет, – ответила его жена, усаживаясь за стол. – Как ты поживаешь, Макс? До сих пор один?

– Кажется, это единственный вопрос, который волнует окружающих.

– Тебе уже не двадцать и даже не тридцать, чтобы легкомысленно относиться к своему одинокому положению. Ты же любишь скромных и умных? Как раз в этом году к нам пришла молодая и симпатичная женщина.

– Ты что, меня сватаешь?!

– Я волнуюсь о тебе. Некому будет в старости стакан воды подать.

– Все! – поднял руку вверх Макс. – Закрыли тему! Моя личная жизнь никого не касается. Лучше расскажите о планах на лето.

Тонкие губы Виктора вытянулись в полоску, а Елена тяжело вздохнула и взяла с блюда бутерброд. Планы у них были, и не одни, только сын грозил их сорвать не раздумывая. И словно почувствовав, что о нем думают родители, юноша вошел в столовую.

– О! Здоров, дядь Макс. Ты че здесь? – спросил Женя, подцепил бутерброд с общего блюда и развалился на соседнем стуле.

Три года – большой срок для того, кто не видит, как растет ребенок. Макс смотрел на крестника и не узнавал. В росте он практически не прибавил, но внешность изменилась колоссально: некогда короткие темные волосы, торчавшие ежиком на затылке, теперь обрамляли лицо аккуратными прядями, свободная бежевая футболка скрывала тонкую фигуру, а светло-голубые, закатанные джинсы обтягивали узкие бедра насколько это возможно. Не изменились только карие глаза, цветом как у матери. Парень закинул одну ногу на другую и вызывающе осмотрел мужчину с ног до головы так же, как и он его. Видя ошарашенный взгляд, он нахально улыбнулся и отправил остатки бутерброда в рот. Макс крепко стиснул челюсти и сжал руки в кулаки: первое изумление сменилось желанием отвесить звонкую оплеуху крестнику и заставить сесть как положено за столом.