Дороги дождя

Сознание возвращалось постепенно. Сперва Эверетт ощутил промозглый холод – его одежда промокла насквозь, кожа покрылась мурашками, а плечи сотрясались от мелкой дрожи. Он приоткрыл веки и тут же зажмурился, потому что в глаза ударило ослепительное солнце. А совсем недавно, помнится, был закат. Сколько же времени прошло? Затёкшие руки и ноги ныли нещадно. Закусив губу, он со стоном попробовал пошевелиться и понял, что не может.

Во второй раз Эверетт открыл глаза, уже глядя не в небо, а вниз, поэтому смог в полной мере оценить своё плачевное положение. Носок его правой туфли едва касался земли (левую он, похоже, потерял, когда барахтался), а тело висело в воздухе. Раскинутые в стороны руки оплетал всё тот же плющ. Толстый стебель, которого он не мог видеть, но ощущал кожей, петлёй обхватывал горло (шейный платок, видимо, был потерян в бесплодных попытках выплыть), более тонкие побеги оплели тело и бёдра. Эверетт подумал, что, должно быть, похож сейчас на гусеницу в коконе, и чертыхнулся, надеясь, что поблизости нет птиц, способных его проглотить. Мысли путались. Он закашлялся, выплёвывая воду из лёгких. Всё происходящее напоминало какой-то кошмарный сон. По крайней мере, Эверетту хотелось верить, что он спит, а не сошёл с ума.