Римаут

– Вы что, меня подозреваете?! – растерянно спросил Павел после паузы.

– Пока нет. Мы же беседуем у вас дома, а не в комиссариате. Просто опрашиваю. Денег ни на теле господина Реца, ни в его машине не обнаружено. Кто еще, кроме вас и нотариуса, знал о сделке?

Отец глубоко задумался. Морщина на лбу стала глубже. Вместо узкой канавки – улыбнись и уйдет – превратилась в каньон. Того и гляди, над ним начнут парить грифы.

– Никто… Вроде бы. Жена и дети, но они-то при чем?

– Вы кому-нибудь говорили? – так же спокойно уточнил Каневски у Марии. – А ты, девочка?

Он взглянул на Агату. Какие неприятные маленькие глазки! Ей было неприятно, но и отвернуться почему-то не получалось.

– Мы никого здесь не знаем, – ответила за обеих мать. – Кому я могла бы сказать?

– Нет, – коротко сказала Агата и все-таки отвернулась. – Папа, можно мне пойти к себе?

Павел рассеянно кивнул. Она встала из-за стола, спрятала банку ореховой пасты в холодильник и вышла из кухни. В полной тишине, прерываемой только шелестом ручки полицейского о лист блокнота. Маятник возобновил ход, но качался заметно реже, словно воздух сгустился вокруг воображаемых часов. Или – не воображаемых, а таких, как забавное старомодное сооружение у нее в комнате.