Огненный трон

Помимо бесконечных фоток в компании Лиз и Эммы дверцы моего шкафа украшали еще два снимка. Один запечатлел нас с Картером и дядей Амосом в тот день, когда дядя уезжал в Египет на лечение после того, как в него на некоторое время вселился очень злобный бог. Соответственно и улыбка у дяди на снимке довольно вымученная.

И последняя картинка – это репродукция рисунка с изображением Анубиса. Наверняка вы хорошо его себе представляете: рослый человек с головой шакала, бог смерти и погребальных обрядов. В искусстве Древнего Египта его образ очень популярен: то он провожает души умерших в Зал Суда, а то стоит, преклонив колена, возле космических весов, на одной чаше которых лежит сердце умершего, а на другой – перо истины.

Хотите знать, почему я храню у себя этот рисунок?

(Хорошо, Картер. Я и собираюсь рассказать. Только помолчи, ладно?)

В общем… я вроде как влюбилась в Анубиса. Знаю, звучит очень глупо: современная девчонка сохнет по парню с шакальей головой, которому к тому же пять тысяч лет. Но на самом деле, когда я смотрю на рисунок, я вспоминаю его совсем не таким. В Новом Орлеане, когда мы встретились с ним наедине, он предстал передо мной парнем лет шестнадцати в черной кожаной куртке и джинсах, с взлохмаченными волосами и потрясающими глазами цвета расплавленного шоколада. И никакой оскаленной пасти, слюней, острых ушей и прочего.