Мой любимый шотландец

Плечи помощника поникли.

– Сэр, я многим вам обязан, – пробормотал он, – но меня замучает совесть, если я поспособствую гибели невинной девушки.

– Гибели, значит, – повторил Люциан с презрением. Интересно, что вынудит Мэтьюса сбежать? Пожалуй, только убийство. Мэтьюс не мог себе позволить укусить руку, которая его кормит.

Люциан отдернул шторку на дверце кареты и прищурился от яркого света. Солнечные лучи отражались от ряда стандартных белых особняков, словно от свежего снега, и контуры улицы продолжали светиться за сомкнутыми ресницами. Белгравия, один из самых богатых районов Лондона, стала и его пристанищем. Когда он впервые попал сюда несколько лет назад, даже дома для среднего класса на окраине района представлялись ему роскошными. В воздухе пахло сиренью, а спокойствие и чистота улиц заставляли Люциана все время держаться начеку. Он стоял на тротуаре в своем лучшем костюме и цилиндре, чувствуя себя крайне неуютно, и боялся, что любой из проходящих мимо джентльменов распознает в нем самозванца и прогонит прочь. Богатство, новая жизнь казались Люциану недолговечными, словно мыльный пузырь, готовый взорваться маслянистыми каплями от любого прикосновения. В окружении великолепия он вспоминал о голодных спазмах в животе и о холоде, пробирающем до костей. Проходя по улице, Люциан до сих пор порой задумывался, что сказала бы его бабушка, если бы он подарил ей один из этих прекрасных домов с двумя колоннами, поддерживающими портик. Он мог бы купить ей хоть особняк, но она непременно отказалась бы – бабушка Маккензи гордилась тем, что умеет обходиться малым.