Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница (сборник)

Профи собираются на совет, до меня доносятся их раздраженные голоса. Злятся, что я выставила их болванами. Но день уходит, а вместе с ним и возможность новой попытки напасть на меня. Наконец Пит резко подводит итог:

– Ладно. Пусть сидит там наверху. Никуда она не денется. Займемся ею завтра.

Что ж, в одном он прав: никуда я отсюда не денусь. Боль в ноге, ослабевшая было от холодной воды, вернулась с новой силой. Я спускаюсь в развилину и неуклюже готовлюсь ко сну, стараясь при этом не стонать. Надеваю куртку, разворачиваю спальный мешок, пристегиваюсь. В тепле мешка ноге становится совсем худо. Я разрезаю его внизу и высовываю голень на свежий воздух. Сбрызгиваю рану водой, слегка мочу ладони.

Вся моя бравада улетучилась. Я очень ослабла от боли, но не могу съесть ни крошки. Даже если я продержусь ночь, то что будет утром? Тупо смотрю на листья в надежде постепенно заснуть, да вот ожоги не дают забыться. Птицы устраиваются на ночь, поют колыбельные своим малышам. Ночные хищники выбираются из своих логовищ. Кричит сова. Сквозь дым пробивается слабый запах скунса. С соседнего дерева на меня смотрит какой-то зверек – опоссум, наверное. Его глаза горят, отражая свет факелов моих преследователей. Я резко поднимаюсь на локте. Это глаза не опоссума, не их тусклый блеск. Это вообще не глаза животного. В последних блеклых лучах догорающего дня я различаю знакомые черты. Она молча наблюдает за мной из-за ветвей. Рута.