Лето 1969

Такого выражения лица у мужа она раньше не наблюдала. Он выглядел… пойманным на горячем. Виноватым. И тут Блэр заметила, в каком Ангус беспорядке: галстук перекошен, пиджак расстегнут, волосы взъерошены. Она моргнула.

– Где ты был? – спросила Блэр.

– Что ты здесь делаешь? – рявкнул Ангус. А мгновение спустя добавил: – Я был на заседании кафедры.

Блэр взглянула на Доббинса, который мудро не поднимал головы от учебника.

– Этот милый молодой человек сказал мне, что ты на встрече. На личной встрече. И с кем же ты встречался?

– Вы извините нас, Доббинс? – бросил Ангус.

Того не пришлось просить дважды. Если для него что-то и могло быть хуже стычки с беременной женщиной, решила Блэр, так это оказаться в эпицентре семейного скандала. Аспирант молниеносно скрылся.

– Что ты здесь делаешь? – повторил Ангус.

– Пришла сделать тебе сюрприз! – ответила Блэр и разрыдалась. Она была толстой, такой толстой, до отказа заполненной ребенком и водами, – того и гляди взорвется.

Блэр казалась себе перезрелым фруктом. Она была… сочащейся, жирной, влажной, дурно пахнущей. Блэр так сильно захотелось помочиться, и она настолько потеряла контроль над своим мочевым пузырем, что испугалась, как бы не описаться рекой прямо здесь и сейчас.