Жена башмачника

Энца взобралась на козлы:

– Не забудь ужин!

Чиро взял еду и забрался следом. Энца взяла поводья, и тут Спруццо запрыгнул на сиденье между ними.

Энца тряхнула поводьями. Чипи затрусил к торному пути, вившемуся через деревню. Центр Скильпарио, настоящий коридор из зданий, выстроившихся по обе стороны дороги, был залит бледно-голубым лунным светом. Повозка ехала по узкой каменной улице, пока стены не расступились, выпуская ее на Пассо Персолана.

Дорога разматывалась перед ними, будто катящийся с горы рулон черной бархатной ленты. Висевшая на повозке лампа указывала путь желтоватым сиянием. Чиро наблюдал, как ловко управляется с поводьями Энца. Она сидела совершенно прямо, направляя Чипи сквозь ночь.

– Расскажи мне о кольце, – сказала Энца.

Чиро крутил на мизинце золотое кольцо с печаткой.

– Боюсь, оно скоро станет мне совсем мало.

– Оно у тебя очень давно?

– С тех пор как мама уехала. Это ее кольцо.

– Красивое.

– Это все, что у меня осталось на память от матери.

– Неправда, – возразила Энца. – Спорим, у тебя ее глаза, или улыбка, или цвет волос.