Соловей

– Это была жалкая отговорка! Я знала!

– …Конечно, нас подавили и продолжают подавлять механизированные, наземные и воздушные силы противника. Нас вынуждает отступать не столько численное превосходство немцев, сколько их танки, самолеты, их тактика. Именно танки, самолеты, тактика немцев до такой степени застали врасплох наших руководителей, что ввергли их в то положение, в котором они сейчас находятся. Но разве сказано последнее слово? Разве нет больше надежды? Разве нанесено окончательное поражение? Нет!

– Бог мой… – прошептала Изабель. Именно этих слов она ждала. Вот оно, ее дело, вот она, борьба, в которой нужно участвовать. Капитуляция не окончательна.

– Что бы ни произошло, – продолжал де Голль, – пламя французского Сопротивления не должно погаснуть и не погаснет.

Изабель даже не замечала, как текут слезы. Французы не сдались. И теперь все, что она должна сделать, это ответить на призыв.

Два дня спустя оккупанты приказали всем жителям Карриво собраться на центральной площади. Всем без исключения. И все равно Вианне пришлось до хрипоты спорить с Изабель, убеждая ту пойти. Изабель, как всегда, считала, что общие правила ее не касаются, и полагала, что демонстративное неповиновение выражает ее отношение к захватчикам. Как будто нацистам было дело до дерзкой восемнадцатилетней девицы.