Два брата

– Ну вот! Говорил же, не получится.

– Вольф! Ты не старался.

– Потому что душа не лежит. Напиши, а?

– Я штопаю.

Оба еще в постели. Воскресное утро. Вроде как лучший день недели. Безмятежный покой. Кофе, тосты. Фрида чинит носки, на ковре Пауль читает, Отто откусывает головы оловянным солдатикам. А Вольфганг сочиняет дурацкое объявление.

Он уныло погрыз ручку.

Специализация – все инструменты…

Обучение на любых инструментах?

Скажи, на чем, и я слабаю?

– Пожалуй, ограничусь пианино, – сказал Вольфганг. – Все хотят, чтоб их детки бренчали на фортепиано.

– Как знаешь. Главное – напиши.

Вольфгангу претило учительство.

И особенно – обучение детей. Но от друзей-музыкантов, которые вынужденно пошли на этот ужасный компромисс, он знал, что иной работы не светит.

– Конечно, нагрянут детки, – пробурчал Вольфганг. – Взрослые уже понимают, что в музыке ни уха ни рыла. А соплякам еще надо растолковать, что они не смогут играть.

– Пожалуйста, не накручивай себя, – попросила Фрида.

– Но ведь в том-то и соль! На девяносто девять процентов, ей-богу! Долго и мучительно вдалбливаешь ученику, что он полная бездарь и никогда не сыграет ничего сложнее «O Tannenbaum!»[38]. День за днем тянешь кота за хвост, и вот наконец до ученика доходит, он сдается и забывает о музыке до той поры, когда отдает в обучение собственных бездарных отпрысков.