Горничная

– Спасибо, Молли, – говорит она. – Я знаю, у вас сегодня выдался нелегкий день. Позвольте мне отвезти вас домой.

И она меня отвезла.

Повернув ключ, я открываю дверь в свою квартиру. Я переступаю через порог и закрываю за собой дверь, задвигаю засов. Дом, милый дом.

Я смотрю на подушку, лежащую на старинном бабушкином кресле у двери. Она вышила на ней гарусом молитву о безмятежности: «Господи, даруй мне безмятежность, чтобы принять то, что я не могу изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».

Я вытаскиваю из кармана брюк телефон и кладу его на кресло. Потом расшнуровываю ботинки и протираю подошвы влажной тряпочкой, прежде чем убрать их в шкаф.

– Бабушка, я дома! – кричу я.

Ее нет уже девять месяцев, но не поздороваться с ней, приходя домой, до сих пор кажется мне неправильным. В особенности сегодня.

С тех пор как ее не стало, мои вечера проходят совсем не так, как раньше. Когда она была жива, мы проводили все наше свободное время вместе. По вечерам первое, что мы делали, – это выполняли дневную уборку. Потом в четыре руки готовили ужин: спагетти по средам, рыбу по пятницам, если удавалось купить филе с хорошей скидкой. Потом устраивались рядышком на диване и, включив очередную серию «Коломбо», ели свой ужин.