Летняя книга

– Например, до одной шестой части своей длины.

– «…Например, до одной шестой части своей длины и становится маленьким и толстым, тогда его легко проткнуть тонким прутом, и он об этом не подумал. Но если представить себе умного червяка, то он, наоборот, вытянется во всю длину и станет таким тоненьким, что никаким прутом его не проткнешь, но тогда он рвется. Науке еще неизвестно, просто так он рвется или потому, что хитрый, ведь никогда не знаешь…»

– Минутку, – сказала бабушка. – Могу я написать так: «Неизвестно, нечаянно он это делает или специально»?

– Пиши как хочешь, – нетерпеливо сказала София. – Только чтобы было понятно. И не перебивай меня. Давай дальше. «Ему хорошо известно, что если он разорвется, то обе его части будут расти, каждая по отдельности. Но насколько это больно, мы не знаем. Кроме того, мы не знаем, страшно ли червяку, когда его должны разрубить. Во всяком случае, он чувствует, как что-то острое приближается к нему все ближе и ближе. Это называется инстинкт. Кроме того, я считаю, нельзя говорить, что червяку не больно, потому что он такой маленький и внутри у него ничего нет, кроме кишки. Я уверена, что ему все-таки больно, но, может быть, только в первую секунду. Наверное, умному червяку, который сначала вытянулся во всю длину, а потом разорвался посередине, больно не больше, чем нам, когда вырывают молочный зуб. Успокоившись, червяк, конечно, сразу замечает, что стал короче и что вторая половина лежит тут же рядом. Проще говоря, обе половины, извиваясь, ползут каждая в свою сторону. Они не могут снова срастись, потому что так взволнованы, что ничего не соображают. К тому же они знают, что постепенно сами вырастут и станут настоящими червями. Быть может, они смотрят друг на друга и думают: „Фу, какой некрасивый!“ – и поскорее уползают в разные стороны. Всякие мысли не дают им покоя. Они понимают, что у них теперь началась новая жизнь, но как, каким образом она сложится – неизвестно».