Швейцарский счет

Сбежав по узкой деревянной лестнице, Алиса заглянула в кухню. Возившаяся с тестом для круассанов, Ингрид обернулась и приветственно кивнула, ее выцветшие серо-голубые глаза неодобрительно уставились на полураздетую Алису. Громко чихнув, женщина утерлась тыльной стороной ладони и громко заговорила по-французски, тыча узловатым, испачканным мукой пальцем в окно. Алиса озадаченно уставилась на женщину, потом перевела взгляд на окно и радостно улыбнулась:

– Бонжур, Ингрид. Погода манифик. Шарман, – попыталась она выразить свою мысль на смеси русского и французского.

Швейцарка сердито кивнула, и ее длинные прямые, точно проволока, волосы упали на лицо. Большего она от Алисы и не ждала. Бернский кантон, один из двадцати шести кантонов Швейцарии разговаривал преимущественно по-немецки, Ингрид была одной из немногих в деревне, кто говорил на французском. А чего ждать от русских? Слава богу, хоть понимают!

В ожидании завтрака, Алиса решила прогуляться по окрестностям. Она проворно забралась в пухлый лыжный костюм, собрала длинные волосы в пучок, натянула вязаную шапку с помпоном и, махнув Ингрид рукой, отправилась на прогулку. Выйдя на улицу, невольно зажмурилась, солнце – яростное, неудержимое – слепило глаза. Алиса вспомнила прошлогоднюю телепередачу, где ученые объявили, что обнаружили трещину на солнце. «Оно, светило, – авторитетно вещал седой академик с экрана, – грозит взорваться в любой момент, и шансов спастись нет. Апокалипсис на пороге!». Тогда, сидя на шестиметровой кухне крохотной квартирки, девушка злорадно потирала руки: «Ага! Значит, судный день грядет, где все будут равны: и бедные и богатые! Так оно! Солнце не купишь. Значит, всем конец! И вам, господа олигархи, тоже! А то плавают, гады, в нефтяных бассейнах и думают, что сам черт им не брат!».То, что ей, Алисе Вересаевой, в этом случае тоже крышка, девушке тогда в голову не пришло. Уж очень устала от нищенской жизни на копеечную зарплату мамы – рядовой школьной учительницы. Жили они вдвоем, отец бросил семью, когда Алисе было два года, и больше в их жизни никак не проявлялся. Типичная российская ситуация. Росла она обыкновенной девчушкой, веселой, послушной, хорошо училась – у мамы учительницы не забалуешь, когда ей исполнилось четырнадцать и начался период полового созревания, она с удивлением обнаружила, что все окрестные мальчишки, парни и даже мужчины постарше не сводят с нее восторженных глаз и откровенно робеют в ее присутствии. К пятнадцати она уже прекрасно сознавала силу своей привлекательности, эту безграничную «мягкую власть» над противоположным полом. Всеобщее поклонение вскружило ей голову. Несмотря на то, что они с мамой продолжали экономить каждую копейку (даже колготки в морозилку клали, чтобы дольше носились), вообразившая себя Ким Бесинджер, Алиса сделалась нагловатой и высокомерной, частенько обижала мать, хотя видела, как та тянет из себя последние жилы, чтобы заработать. Но денег постоянно не хватало, за три дня до зарплаты они всегда ели «голые» макароны без масла. Тяжело было. Ох тяжело. Теперь, когда колесо фортуны совершило магический оборот, и она очутилась в клане олигархов, ее радикалистские взгляды съежились, полиняли и плавно трансформировались в широкие демократические, а если называть вещи своими именами, то попросту ханжески «мимикрировали». Алиса поежилась, в столь счастливый момент думать о социальной несправедливости, глобальных катастрофах и собственном меркантилизме и малодушии не хотелось. Она досадливо отмахнулась от непрошеных воспоминаний и поспешила в сторону темнеющих справа въездных ворот. Мерзлый снег обиженно визжал под ногами, солнце слепило, морозный воздух обжигал ноздри.