Леопард

А еще он мог пройти в кухню и вылить содержимое бутылки в раковину.

Он даже застонал.

Неправда, что он не понял, на кого она похожа. Он знал, на кого она похожа. Она похожа на Ракель. Они все похожи на Ракель.

– Но я боюсь, Расмус, – сказала Марит Ульсен. – Ей-богу!

– Знаю, – произнес Расмус Ульсен глуховатым приятным голосом, которым успокаивал жену на протяжении двадцати пяти лет, наполненных политическими выборами, экзаменами на права, вспышками ярости и разного рода приступами паники. – Это совершенно естественно, – продолжил он и обнял Марит. – Ты много работаешь. Так что твоя голова просто не успевает справляться с подобными мыслями.

– Подобными мыслями? – переспросила она, повернулась на диване и посмотрела на него. Она уже давно потеряла всякий интерес к фильму «Love Actually»[19], который они смотрели на видео. – Подобные – в смысле дурацкие, ты это имел в виду?

– Важно не то, что я имел в виду, – произнес он, водя кончиками пальцев по ее телу. – Важно то…

– Важно то, что ты думаешь, – передразнила она. – Господи, Расмус, перестань же смотреть доктора Фила.