Мама из другого мира. Дела семейные и не только

– Что ж, если вы готовы, можем приступать, – сообщил жрец, раскладывая перед собой чехол-сверток из кожи. Внутри был ритуальный кинжал. Ручка его представляла собой тонкой чеканки мужскую фигуру, а лезвие – довольно длинный четырехгранный клинок наподобие рапиры. И все это великолепие в обрамлении самоцветов.

Недаром Дима столько раз выспрашивал у меня, да и у Флина тоже, подробности ритуала братания. Руку для надреза он протянул не задумываясь, с любопытством наблюдая за процессом. Мы стояли перед алтарем в полуметре друг от друга, протянув над ним кровоточащие ладони. Даур бормотал что-то ритмично-заунывное по другую сторону алтаря.

Сорвавшаяся с ладони на белый мрамор багровая капля образовала шарик, который устремился навстречу такой же капле крови ребенка. Но вместо того, чтобы удариться, как волна об утес, и разбиться на тысячу брызг при встрече, разлететься алым фейерверком и впитаться в алтарь, кровь растеклась неопрятной яркой кляксой по белой поверхности.

Я наблюдала, как восторг и предвкушение в глазах ребенка сменялись обидой и недоверием. Он что, подумал, что я недостаточно сильно хочу быть его мамой? Ну нет, так дело не пойдет! Я не могу его подвести, только не в этом.