Фабрика прозы: записки наладчика

Если человек в тридцать-сорок лет сохраняет детскую искренность слов и непосредственность поступков – он хам. Если в пятьдесят – юродивый. А если в шестьдесят и далее – слабоумный.

Выхожу из ресторана после большого фуршета. Ресторан – в дорогой гостинице. Длинный красивый коридор с барами, витринами и лифтами.

Впереди меня идет девушка, совсем молодая и очень пьяная. Идет, напевая и даже, кажется, пританцовывая. Ее заносит то вправо, то влево. Не может попасть в вертящуюся дверь. Чуть не падает. Потом она долго ловит такси. Это не светская тусовщица и уж тем более не жрица продажной любви. Просто девочка, совсем одна, пришла на фуршет и напилась. Потому что такая молодая, такая хорошенькая – и одна. Жалко.

Когда молодой мужик напивается на фуршете – тоже, кстати, от одиночества – тоже жалко, но не так.

Вдруг вспомнилось: девятый класс, школьный двор.

Пьем портвейн, закусываем черствым хлебом. Запах лежалого хлеба, кисло-мертвый. Кто-то морщится: «Фу!» Все повторяют: «Фу! Пойдем купим свежий батончик!» Но тут один из нас говорит: «Да ладно вам! Ну, ничего. Ну черствый, ну и пускай».