Наваждение Монгола

Опять нащупываю ручку двери и тяну за железяку, которая с легкостью поддается, но дверь не открывается.

– Надумаешь прыгнуть на такой скорости, тебе конец. Размажет. Готова к такому исходу?

Опять этот голос, глубокий, бархатистый, от него по коже бегут мурашки и сердце спотыкается.

Отчаяние подступает к горлу. Пальцы впиваются в кожу запястий и начинают царапать нежную плоть. Привычка родом из детства. Так я отвлекала себя, когда в груди нестерпимо жгло, когда казалось, что загнана в угол.

Когда мама умерла, с ней частичка меня сгинула. Я была маленькой напуганной девочкой, которая вмиг потеряла мать и любовь собственного отца.

– Не могу тебя видеть, Яся. Смотреть на тебя не могу, потому что ее вижу!

Рев отца и его друг закрывает дверь в кабинет перед моим носом, отрезая меня от единственного близкого человека.

Тогда сгусток обиды зацвел в груди, разрывал меня на части, давая понять, что я оказалась для отца чем-то болезненным настолько, что он не хотел видеть собственную дочь.

Я тоже отдалилась. После тех обидных слов со мной занимались психологи, лучшие. Отец не скупился, скорее, откупался от меня деньгами, чтобы проблем не доставляла и не мельтешила перед глазами.