Секрет виллы «Серена»

– Uno strappo[5], — объясняет Эмили сконфуженно. Ей кажется, что итальянки никогда бы не порвали свою одежду, а если бы такое случилось, у них были бы маленькие женщины (возможно, албанки), чтобы ее починить. Да и вообще, итальянки скорее умрут, чем согласятся облачиться во что-то из хлопка с цветочками длиной по щиколотку.

– Carlito é stanco[6], – вставляет Олимпия. Иногда она говорит с Эмили только по-итальянски, а иногда демонстрирует довольно неплохое владение английским, хоть и разговорным.

– Чарли! Малыш! – Голос Эмили мгновенно меняется. Пэрис, наблюдающая за этим с порога, думает, что лицо мамы всегда становится безвольным и повисшим, как мешок, когда она смотрит на своего младшего ребенка. Пэрис больше устраивает, когда оно напряженное и оживленное, а все эмоции на нем заранее известны, как это было в золотую пору до рождения Чарли. Когда они жили в Лондоне.

– Хочу шоколад, – требует Чарли тем жалобным тоном, который, как оказалось, работает на двух языках.

– Малыш, – говорит Эмили, – мы договаривались: один маленький кусочек после обеда. А что у нас на обед? Паста? Яичница?