Последний Иерусалимский дневник
- Я наслаждаюсь – нет иного слова,
- и я молчу – ни звука вопреки,
- когда при мне серьёзно и сурово
- дискуссию заводят мудаки.
«От жизни нет у нас охраны…»
- От жизни нет у нас охраны,
- да хоть и были бы врачи мы,
- но время нам наносит раны,
- которые неизлечимы.
«Горькое чувство меня прихватило…»
- Горькое чувство меня прихватило —
- грустно, что всё понапрасну,
- только на небе не гаснут светила,
- а на земле они гаснут.
«Мне нравилась черта моя…»
- Мне нравилась черта моя:
- ценя забаву предприятия,
- про то любил поспорить я,
- о чём был вовсе без понятия.
«Душе отрадно постоянство…»
- Душе отрадно постоянство,
- с которым исподволь маня,
- зовёт нас ближе к ночи пьянство,
- смывающее боли дня.
«Как хорошо, что время тянется…»
- Как хорошо, что время тянется,
- что длится гнусная эпоха,
- как хорошо, что я не пьяница,
- а просто старый выпивоха.
«Под вечер за щедрость Всевышнего…»
- Под вечер за щедрость Всевышнего,
- хотя ни о чём не прошу,
- я выпью чего-нибудь лишнего,
- а нужным потом закушу.
«А был бы талант, я писал бы романы…»
- А был бы талант, я писал бы романы,
- лихие творя пируэты,
- но я, озарённый, как все графоманы,
- нахально подался в поэты.