Каждый час ранит, последний убивает

– Нет!

Тама секунду не может пошевелиться. Затем подходит к Атэку и осторожно берет его на руки. Может быть, он всего лишь оглушен? Она замечает на стекле крохотное пятно крови и тщательно оттирает его рукавом. Возвращается в кухню, держа Атэка на ладони.

– Давай же, дыши! – умоляет она. – Не умирай…

Она долго-долго ждет, но смиряется с неизбежным.

Атэк умер. Это она его убила.

Тогда Тама кладет его на солому и закрывает клетку.

Вечером она соврала, что птица сама умерла, упав с жердочки. Сефана, конечно же, сочла, что во всем так или иначе виновата Тама. Она дала ей пару пощечин и лишила на три дня пищи.

Тама подумала, что она и правда заслужила это наказание.

Ночью она долго плакала.

Атэк хотел добраться до неба, до своего неба. Он хотел опять стать свободным.

И умер.

Рождественские каникулы закончились. Я удивилась, что в этом году мне снова что-то подарили. Шоколадку с орешками, сушеные финики и новую блузку. В этом году она нежно-зеленого цвета, в синих бабочках. Ничего другого из одежды мне не нужно, потому что Сефана отдает мне старые вещи Фадилы или Адины. Дырявые носки, я их штопаю, когда нахожу минутку, трусики со слабо держащейся резинкой, футболки, которые им уже не хочется носить. Что касается обуви, Сефана покупает мне пластиковые шлепанцы и запрещает носить что-нибудь другое.