Шипучка для Сухого

Грешники стонут вполне членораздельно.

Мат. Грубый, такой грубый, я такого и не слышала никогда, хотя мне кажется, что нигде так не ругаются, как в медицине.

Хрипы. Ужасные. Словно человек мучается сильно, словно легкие выхаркивает.

Мольбы. Да, тоже понятно, что грешники молят, раскаиваются.

Но странное раскаяние.

– Ты че! Да ты знаешь, под кем мы? Да ты… Ох… Кто? Какой, нахер, Сухой? Под кем ты?

– Под кем??? Сухой… Сухой, погоди! Ну погоди! Ну мы же не знали, Сухой! Аааааа…

Вой.

Дикий, бессмысленный. Словно режут грешника по-живому.

А потом тишина.

Странный разговор, спокойный уже, деловитый такой, топот ног, звук волочения чего-то тяжелого…

И легкое касание к моему многострадальному лицу.

Мне надо открыть глаза. Надо. Но не могу. Просто нет сил это сделать.

– Шипучка… Шипучка… Олька…

Голос знакомый. Тихий, взволнованный.

Пальцы, аккуратные, гладят по лицу, бровь очерчивают, волосы со лба убирают.

Я открываю глаза.

Олег. Тот самый, который не-Вещий. Который довез меня вчера до дома, и, как я думала, навел на квартиру своих друзей.