Проза о неблизких путешествиях, совершенных автором за годы долгой гастрольной жизни. Сборник

– Чурин.

– Я узнал вас, – ответил я ему так же тихо, – я только что видел вашу мемориальную доску.

Он беззвучно рассмеялся.

– Надо бы выпить, господа, – решительно сказал цесаревич. – Я хотя и произведен буду в святые, но надо выпить. Кто-нибудь сбегает?

Он усмешливо смотрел на меня.

– У меня все есть, бегать не надо! – Чурин приподнял черный саквояж, стоявший у его ног.

– Вы в своем амплуа, – похвалил его цесаревич. – Где присядем?

Граф Муравьев-Амурский по-мальчишески махнул рукой куда-то за арку.

– Давайте возле лысого бандита, – сказал он, и все согласно засмеялись.

Больше всего мой сон напоминал кино, где отсутствовали промежуточные кадры. Мы все уже сидели в парке, ловко подогнув под себя ноги, а над нами возвышался бронзовый Ленин с протянутой в грядущее рукой.

Небольшая кучка сучьев разгоралась неохотно, и Чехов подтапливал ее листами из только что ошкуренной книги – обложка валялась рядом. Я обомлел, но промолчал: Чехов жег мою недавнюю книжку – «Седьмой дневник».

Чурин молча доставал из саквояжа маленькие стаканы, бутылку водки «Пять озер» (а водка современная, подумал я) и много-много крохотных бутербродов с колбасой и красной икрой, аккуратно завернутых в целлофан. Он же и разлил, протянув каждому стопку и бутерброд.