Уж замуж невтерпеж

И замолчал.

А Старомысл все смотрит и смотрит. Отчего он смотрит? На ладхемку? Он ведь говорил о любви. Разве тот, кто любит, будет глядеть на другую женщину? И так, бесстыдно?

Сердце заныло. И зубы. И появилось недостойное желание завизжать, затопать ногами.

– Спокойно, – Яр почувствовал и подхватил под руку. – Дыши глубже. Это морок. Только морок.

Морок.

И Мудрослава понимает. Разумом. Вот только сердце сбоит. Сердцу разум не прикажет. А во рту сделалось кисло, будто она ненароком порченного молока хлебнула.

Она прикрыла глаза и стояла.

Долго?

Верно, долго, а Яр стоял рядом. Вот так и за руку держал, сжимая крепко, отчего на душе словно бы легче становилось. Главное, что когда Мудрослава открыла глаза, то все переменилось.

Нет, старуха лежала на столе, только избавленная от лохмотьев.

Она была вовсе не страшной.

Напротив, она гляделась ненастоящею. Желтая кожа. Какое-то сухое легкое тело, глядеть на которое стыдно, но Мудрослава вперилась взглядом.

Зацепилась.

– И все-таки, – чей-то голос нарушил затянувшуюся тишину. – Возможно, не стоит юным девам видеть…