Между строк

Алёнка упрямо качает головой, хоть и понимает, что это бесполезно. Ей не справиться с этой горой мышц и тоннами звериной злобы, но она всё равно готова насмерть отстаивать то немногое, что осталось от её самых счастливых дней.

Май. Середина 90-х

– Поросенок эдакий! Все собрались, столько всего приготовила, а он шляется где-то. Ну, я ему устрою, пусть появится! – взрывается Шувалова Любовь Геннадьевна, с демонстративным стуком отставляя от себя опустевшую рюмку.

– Любаня, не горячись! – скомандовав, наполняет глава семьи бокалы гостей для очередного захода.

– Толя! Частишь, – цыкает она, грозно взглянув на бутылку в руках мужа, но он делает вид, что не слышит и спешит включиться в разговор сидящих напротив родственников. В другое время Любовь Геннадьевна бы хорошенько пропесочила Анатолия Николаевича, чтоб не наглел, но в этот вечер все ее мысли исключительно о «поросенке эдаком» – то бишь единственном и любимом сыне.

– Вот где он есть? – продолжает она возмущаться. – И крестничек туда же… Ой, как бы не натворили чего!