Ермак. Интервенция
– Превосходно, – произнёс командир «Нимфе» и захлопал в ладоши, к нему присоединился фон Шварценберг.
– Кстати, господин фрегаттен-капитан, Константин Александрович и Семён Владимирович были участниками той битвы, – произнёс я, переводя стрелки.
Этот манёвр, пока Панфёров и Селезнёв рассказывали о морском бое на рейде Мозампо, оттянул исполнение песни на десять минут, и за это время я на скорую руку изменил пару строк, приводя песню к современной обстановке.
По окончании рассказа все дружно выпили за «Варяг» и его подвиг. Тут принесли горячее, и все быстренько приступили к его уничтожению. Всё-таки под лёгкую закуску выпито было прилично.
– Тимофей Васильевич, первый голод утолили и теперь ждём песню, которую вы обещали Константину Александровичу, – улыбаясь, произнёс Вогак, щёки которого от коньяка и горячей пищи разрумянились.
Понимая, что дальше отвертеться не удастся, я взял первые аккорды, а потом запел:
- Прощайте, Артурские горы!
- На подвиг Отчизна зовет.
- Мы вышли в открытое море,
- В суровый и дальний поход.
- А волны и стонут, и плачут,
- И плещут на борт корабля…
- Растаял вдали полуостров Тигровый,
- Теперь это наша земля.
Я пел, а перед глазами вставали картинки недавнего боя, лицо деда, кадры из военно-морской хроники про Великую Отечественную войну. Возникло чувство какого-то единения тех и сегодняшних событий. Всё течёт, меняется, а мужество и бесстрашие русских моряков остаётся неизменным.