Единственная для президента
Киваю, потому что страшно и больно. Больше не хочется туда… В чёрную, холодную пропасть, где ничего нет. Только страх, пустота, холод. Отравляющее одиночество.
Пролежав в коме, я поняла, насколько сильно мне хочется жить! Видеть мир со своим разнообразием красок, полный возможностей и чудес. Видеть свою дочь, которая безумно тебя любит!
– Молодец… – разжимает пальцы. Я делаю вдох, облизывая пересохшие губы. Провожу языком по нижней губе, и снова ему в глаза смотрю – вдруг вижу, Власов теперь смотрит на мой приоткрытый рот, всё внимание направил именно туда. На мои губы… Заскользил ниже, к шее… ещё ниже к двум расстегнутым пуговкам сорочки.
Его взгляд стал требовательным и порочным. Я хорошо знала этот взгляд. Он смотрел на меня так всегда, когда хотел.
– Владимир Николаевич, через минуту будем в тоннеле.
– Всем приготовиться.
Охранники засуетились. Щелчок – Элеонора Валерьевна расстегнула ремень безопасности, водитель прибавил газу.
– Что это значит?
Мой вопрос остался без ответа, автомобиль въехал в тоннель и настала тьма.