Стальная память
Сосед Васька Гудков, годов тридцати, в затертом тельнике и форменной рубахе с медалью Ушакова на груди, сидел на кровати, держа на коленях баян, и что есть мочи пел:
- На палубу вышел, сознанья уж нет,
- в глазах его все помутилось,
- увидел на миг ослепительный свет,
- упал – сердце больше не билось…
Посередь выпуклого лба и на шее просвечивали вздувшиеся синие вены. Ног ниже колен не было…
– Ну ты чего, Василий, – уже мягче произнес Назар Степанович. – Спят же еще все.
– А нехрен спать, – скороговоркой буркнул Василий Гудков. – Потому как победа, старик!
После этих слов безногий матрос снова растянул меха баяна и запел, напрягая взбухшие на шее жилы:
- К ногам привязали ему колосник
- и койкою труп обернули,
- пришел корабельный священник-старик,
- и слезы у многих блеснули…
– Ты почем знаешь? – едва не задохнулся Назар Степанович от услышанного. Победа была давно ожидаема, советские войска успешно били немцев под Берлином, но все равно известие для старика было сродни удару обухом по голове. Вроде жив и даже здоров, а в башке вдруг началась круговерть, какая-то сумятица и полная неразбериха. Старенькие ножонки подкашивались: ступишь пару шагов, да и рухнешь наземь.