Годы с пумой. Как одна кошка изменила мою жизнь

– Я… эмм… – мямлю я.

Сэмми приподнимает брови. Она иностранка, как и я. Американка, кажется. Примерно моего возраста. Низкая и плотноватая. Наверное, красивая. Трудно сказать. Грязь повсюду: запеклась в густых волосах, присохла к одежде, к коже. На поясе висит ржавое, жуткого вида мачете. Она стирает со лба пот прелым, влажным рукавом и смеется. Смех как у маньяка. Он отражается от деревьев, и Сэмми кажется крупнее, чем на самом деле.

– Ты не волнуйся, – говорит она.

– Я не волнуюсь, – быстро отвечаю я. Но это вранье. На самом деле очень волнуюсь.

– У тебя есть налобный фонарик? – бросает она через плечо и идет прочь, поманив меня за собой. – У нас нет электричества и горячей воды.

Я лихорадочно пытаюсь сообразить, как люди вообще живут без этого?

Две обезьяны висят на ее шее и подозрительно меня разглядывают.

– Будешь спать в «Ла-Пасе», – сообщает Саманта и помогает мне снять с плеч рюкзак у входа в здание, которое, наверное, когда-то было белым.

В здание ведут четыре двери, с которых облезает старая зеленая краска. На каждой табличка. «САНТА-КРУС». «ЛА-ПАС». «БЕНИ». «ПОТОСИ».