Кентервильский гамбит

В глубине души Том надеялся, что все как-то само собой закончится, тихо и незаметно, не тревожа покой ни его самого, ни дома. Но в день, когда прибыл почтальон, поскрипывая своим велосипедом и разбрасывая гравий эффектным разворотом, Том понял, что все кончится тихо и быстро, только если он примет яд. А это как-то не вписывалось в его картину мира.

Получив, наконец-то, пухлый конверт, подписанный знакомым почерком мистера Бойла, Том, не прощаясь, ушел в дом, закрыв дверь перед любопытным носом конопатого ирландца.

В бутылке оставалось вина чуть больше трети, и Том критично осмотрел ее, а потом перевел взгляд на конверт. Он понимал, что там не будет ничего, что могло бы его обрадовать, и теперь думал, хватит ему имеющегося алкоголя, или нужно еще? Его останавливала необходимость спускаться и подниматься по довольно крутой лестнице в подвал, да и остатки вбитых правил, что пить с утра – моветон. Но к черту, кому какая разница?

Выругавшись, он взялся за трость и похромал в винный погреб. В шкафу осталось всего три запыленные бутылки. Две – Шато Лафит, на одной стояла дата 1786 год, а на второй только две первые цифры – 17. Отец берег эту коллекцию, но и ее пришлось потихоньку распродать. Третья бутылка была совсем новой – Монополь, 1907 год. Том хорошо помнил, когда эту бутылку преподнесли в качестве подарка на Рождество. Прекрасное было время, большая семья, гости, друзья и соседи, полный штат прислуги, большая елка в холле. Казалось, эта теплота и безмятежность будут вечны, и все как-нибудь выправится. Но никто не думал, что таких праздников осталось всего несколько. И что меньше чем через десять лет в холле не будет ни елки, ни вечерних шарад, ни приятных сюрпризов.