Досадийский эксперимент

– Не в преступлении.

– Принимаю эту поправку. Вы добились свободы для Клодика. И после вашей победы Сухие Головы пригласили вас присутствовать на ритуале очищения.

– Говачин в Бюро Саботажа не может исполнять две присяги сразу.

– Но легум служит только Закону!

– Бюро Саботажа и говачинский Закон не противоречат друг другу.

– И Сухие Головы хотят заставить нас в это поверить.

– В это верят многие говачины.

– Но процесс Клодика не был настоящим испытанием.

До Макки вдруг дошло: Арич сожалеет о чем-то большем, нежели о проигрыше. Он готов рискнуть любыми деньгами, лишь бы сохранить надежду. Надо направить разговор в иное русло.

– Я ваш легум.

Арич ответил с явным смирением:

– Да, это так.

– Ваш легум хочет знать о проблеме, возникшей на Досади.

– Никакая вещь не является проблемой до тех пор, пока не вызывает достаточной озабоченности. – Арич бросил взгляд на ящик, лежавший на коленях Макки. – Мы имеем дело с разными ценностями, с изменениями ценностей.

Макки не поверил, что говачин оправдывается, но слова Арича заставили его призадуматься. Говачины самым непостижимым образом умели сочетать уважение и неуважение к Закону и к действиям любого правительства. В основе всего лежали их неизменные ритуалы, но все остальное было текучим и зыбким, как волны моря, в котором они зародились. Целью ритуалов было сохранение этой текучести. Любой коммуникационный обмен с говачинами был лишен сколько-нибудь надежной опоры. Они каждый раз вели себя по-другому, и в этой изменчивости было что-то религиозное. Такова была их природа. Любое основание временно и преходяще. Закон создан для того, чтобы меняться. Таков был их катехизис. Быть легумом – это значит понимать, куда можно ступать, а куда – нет.