Живая шкатулка

Папа поправил очки и заглянул в коробку. Флиты повернулись, чтобы взглянуть на него; Эди отчётливо видела их лица – бледные овалы размером с ноготь ребёнка. Наступила долгая тишина.

Наконец папа сказал:

– Странно – столько миниатюрной мебели. Может быть, кто-то сделал это для маленьких кукол или для мелких зверьков, вроде тех, что были у тебя? Ну, те пушистики, которых ты когда-то возила по комнате в игрушечном фургончике с тентом.

– Да-а, пап, – отозвалась Эди. Она постаралась, чтобы в её голосе звучала скука, однако втайне она ощущала облегчение. Он не увидел флитов! – Так я могу забрать её домой?

– Нет, Эди, нельзя. Должно пройти три месяца – это правило. До тех пор она не принадлежит нашей конторе, а после этого, скорее всего, отправится в магазин благотворительных распродаж.

Эди почувствовала, как Импи дёргает её за косу.

– Пожалуйста, пап.

– Нет, извини. Урсула никогда не простит мне этого, если узнает.

Эди понимала, что настаивать нельзя. Папина начальница и так доставила ему множество неприятностей за то, что дорогая ваза веджвудского фарфора выскользнула у него из рук, словно кусочек мыла, и разбилась на тысячу осколков, а помимо этого, остро стоял вопрос пропавших ценностей, которые Бюро забытых вещей так и не сумело найти.