Декстер во тьме

Когда я видел Доакса в последний раз, санитары грузили его в машину «скорой». Он был без сознания, частично от шока и боли, вызванной удалением у него языка, ног и рук одним очень талантливым хирургом-любителем, считавшим, что Доакс поступил с ним плохо. Теперь уже известно, что это я тонко разжигал во враче-совместителе такое представление, только у меня, по крайней мере, хватило приличия уговорить Доакса сначала действовать по плану, с тем чтобы схватить бесчеловечного изверга. И к тому же я почти спас Доакса, во многом рискуя собственной драгоценной жизнью и конечностями. Спасая, я не проявил той лихости и быстроты реакции, на какие, уверен, рассчитывал Доакс, однако я старался, и воистину не было моей вины в том, что он был скорее мертв, чем жив, когда «скорая» увозила его.

Так что я не считал, что запрашиваю чересчур много небольшим признанием огромной опасности, какой подвергался из-за него. Мне нужны не цветы, и не орден, и даже не коробка шоколада, а наверное, что-то вроде сердечного хлопка по спине и урчащего: «Благодарю, дружище!» Конечно, без языка урчать ему членораздельно было бы трудновато, а его хлопок по спине новой металлической рукой способен и боль причинить, только мог же он хотя бы попытаться. Что в этом неразумного?