Политрук. На Ржевском выступе

– Два года, – подбоченился Ломов, – как с куста!

– Годится! А ты, Артем, забудь про компьютеры. С рациями справишься?

– Да легкота! – надменно фыркнул Трошкин.

– Ну, всё, гости дорогие, – усмехнулся я, – встречаем хозяев!

Полуторка, подвывая мотором, объезжала чадивший автобус. Кургузый «Виллис», пыля по обочине, вынесся вперед и замер прямо передо мною. Лихой водила, выпустивший роскошный чуб из-под пилотки, весело оскалился, но стоило бритоголовому пассажиру нахмуриться, как он тут же построжел. Лишь бесенята резвились в черных кавказских глазах.

А бритоголового я узнал. Генерал-лейтенант Лелюшенко, командующий 30-й армией. Развалисто покинув джип, Дмитрий Данилович огладил блестящую макушку, словно дорожную пыль сметая, и нацепил фуражку.

– Представьтесь, – буркнул он.

– Политрук Лушин. – Моя рука четко метнулась, козыряя.

– Докладывайте, товарищ политрук. – Командарм хмуро огляделся. Заметив братскую могилу, он болезненно сморщился.

– Следую в расположение 718-го полка 139-й дивизии, товарищ генерал-лейтенант. Направлен в 8-ю роту политруком. Во время авианалета нашу машину расстрелял «мессер». Комроты и водитель погибли. «Юнкерс» отбомбился по автобусу с мирными гражданами… Да какие там граждане… Виноват, товарищ генерал-лейтенант. Там дети… Спаслись лишь трое взрослых.