День другой – кошмар все тот же

– Что уж может быть хуже, – сказала Катя, вытирая слезы белым рукавом.

– Я бы предпочел такое не говорить, но иначе нельзя. Мы очень долго думали с Алексеем Вадимовичем и…

– А кто такой Алексей Вадимович? – спросила Катя.

– Ой, простите, пожалуйста, – сказал врач, – каждый раз забываю. Алексей Вадимович Рыбкин – это я, ваш лечащий врач.

– Катя, – сказала Катя.

– Очень приятно, – улыбнулся он.

– Так вот, – продолжил папа, – мы думали, стоит ли тебе такое рассказывать, все как есть, или лучше делать вид, что ничего серьезного не произошло. Но за год, что ты здесь, мы поняли, что так дальше продолжаться не может.

– Что не может продолжаться? – спросила Катя осторожно.

Папа сжал Катину руку и почувствовал, как она дрожит.

– Мы не можем притворяться, что все нормально. Потому что ничего не нормально, – сказал папа, и по его щеке покатилась слеза.

– Да что ненормально? – спросила Катя. – Папочка, скажи.

– Дело в том, что…

– Мама умерла? – внезапно спросила Катя и сама вздрогнула от этих слов.