Бумага и огонь

Джесс отодвинул книгу с ручкой, а затем поднялся на ноги, повернувшись к товарищам лицом.

– Это не я сделал, – сказал он. – Тарика застрелил кто-то сверху. Спросите у сержанта Бота.

– Ты выстрелил в него первым, – сказала Брансом (никто никогда не звал ее Виолеттой, а Тарик придумал ей прозвище, Войналетта, в первый же день) и одним толчком заставила Джесса сесть обратно на стул. Джесс не стал сопротивляться. Сидя, он имел преимущество – возможность ударить по коленям противников и сломать кости. – Я все видела. Он упал, когда в него выстрелил ты.

– Он целился в профессора. Знаешь, в одного из тех, кого мы поклялись защищать любой ценой? Ты что, хочешь сказать, что на моем месте поступила бы иначе?

– Ты лжешь, – сказал Ву. Он не был плохим парнем, и Джесс обычно неплохо с ним ладил, однако, видя сейчас на его лице беспристрастное, сердитое выражение, Джесс понял, что поладить сегодня точно не получится. – Тарик бы ни за что не предал нас. И он бы ни за что не стал стрелять в профессора. Это немыслимо!