Смерть на земле горшечника

Что-то более важное, чем просто грех любопытства, заставило Кадфаэля забыть, что он собирался поработать у себя в садике, и двинуться через двор к привратницкой. Это было как раз перед обедней. Из-за ненастной погоды все, кто отваживался по делу выйти наружу, торопились как можно быстрее вернуться в помещение, поэтому в эту минуту во дворе не было видно никого, кто бы мог проводить посетителя или отнести прошение. И поскольку любопытство все-таки захватило Кадфаэля, он приблизился к привратницкой и с готовностью спросил у юноши:

– Брат, могу я тебе помочь? Куда тебя проводить?

– Наш брат говорит, – ответил за незнакомца привратник, – что ему дано распоряжение самому доложить нашему настоятелю о том деле, по которому его прислали. А уж после этого идти отдыхать.

– Аббат Радульфус еще у себя, – сказал Кадфаэль, – я только что видел его. Может быть, мне доложить о тебе? Если твое дело серьезное, он, разумеется, примет тебя.

Юноша откинул назад намокший капюшон и провел рукой по темно-каштановым с золотистым отливом, курчавым волосам. Отсутствие тонзуры говорило о том, что молодой человек еще не принял постриг и был только послушником. Лицо его было овальным, с широко расставленными глазами и упрямым волевым подбородком, покрытым нежным золотистым пушком. Хотя юноша сильно притомился и ноги у него гудели от усталости, долгий путь, казалось, не причинил ему большого вреда – здоровый румянец покрывал его щеки, а взгляд светло-голубых глаз, устремленный на Кадфаэля, был живым и внимательным.