Секс в Средневековье

Для описания ненормативной сексуальной и гендерной идентичности в последнее время исследователи обращаются к понятию «квир». Здесь не лучшее место, чтобы в подробностях рассматривать квир-теорию в различных гуманитарных дисциплинах, особенно в художественной литературе, но следует сказать пару слов о том, насколько квир-теория применима к средневековому периоду. В одном из значений «квир» просто бросает вызов социальным нормам, и этот термин может ассоциироваться с гомосексуальностью, но может также использоваться и теми людьми, которые выбирают идентичность вне дихотомии «гомосексуальность – гетеросексуальность». Квиром можно назвать любого человека, который не вписывается в культурные ожидания: так Тайсон Пью утверждает, что трактирщик Гарри Бэйли из «Кентерберийских рассказов» Чосера «квир», поскольку властный и сварливый характер его жены бросает тень на его маскулинность. Но «квир» может также подразумевать и новый подход к анализу средневековых текстов, который отбрасывает гетеронормативность; такой подход предполагает, что изображенные в текстах люди не обязательно гетеросексуальны (если не указано обратное), что может открыть для нас широкие возможности для интерпретации. Такой подход стремится «разрушить гетеросексуальную парадигму исследований»[8]. Кроме того, «квир» может подразумевать ненормативную гендерную идентичность, поскольку, как утверждают многие исследователи и как впоследствии мы увидим в этой книге, средневековая сексуальная идентичность во многом связана с гендерной идентичностью. Читать таким образом тексты – значит «квирить» их. «Квирить» Средние века не значит утверждать, что определенные исторические лица или литературные персонажи имели гомосексуальную ориентацию, но значит отходить от разделения на гомосексуалов и гетеросексуалов. Уильям Бургвинкл утверждает, что если любое нерепродуктивное сексуальное поведение можно маркировать как «содомию», то все читатели могут идентифицировать себя с «содомитами». Нет гомосексуальности и гетеросексуальности; все люди живут в некоторой «квир-утопии», где «все читатели могут побыть маргинальными бунтарями»[9]. Разумеется, быть маргинальным бунтарем в Средние века было не столь привлекательно, как это может показаться сегодня, но тот факт, что самое разное поведение клеймилось как содомия, пожалуй, больше вредил тем, кто придерживался такого поведения, нежели универсализировал содомию.