Элегии родины

– А они взялись вот так ниоткуда, да? Когда ты людей прижимаешь, прижимаешь, пользуешься их добротой и надеждой, используешь их как орудия и потом выкидываешь, чего тебе ждать? Что они тебе будут розы посылать?

– Это одна точка зрения.

– А какова другая?

– Это политика. Тут друзей нет, тут все используют друг друга.

– Что ты хочешь сказать конкретно?

– Пакистан брал деньги. Брал годами. Что ты всегда мне говоришь? Не проси ни у кого денег и не бери, если тебе их предлагают. К ним всегда привязаны веревочки.

– Веревочки были – победить русских.

– Очевидно, среди этих веревочек было и не взрывать посольства США.

На том конце повисла пауза.

– Ты не тот, – сказала она наконец.

– Я не кто?

– Ты не тот ребенок, которого я вырастила.

Никогда я от нее такого не слышал. Но покорная грусть в ее голосе подсказывала, что эта мысль для нее не нова.

– Может быть, потому что я уже не ребенок. Мне двадцать пять лет.

– Латиф был прав. Чем дольше мы тут живем, тем больше забываем, кто мы.

– Дядя Латиф мертв.