Подумаешь, попал – 5

Все это было перемешано матом и другими не очень цензурными словечками. А мой ИС уже обогнув остов вражеского танка набирал ход устремляясь туда откуда доносился весь этот гвалт. В голове у меня мелькали мысли, одни хуже других. Сомнений не было во фланг моей наступающей армии, ударил немецкий бронированный кулак, поставивший всю нашу операцию по разгрому и окружению противостоящих нам юго – западных немецких войск к полному провалу. Какими силами наносит удар противник, не меньше механизированной или танковой дивизии, да и одна ли она. Почему нам о них нечего не было известно. Не фронтовая не армейская разведка не каких данных о них не имела, да и «языки» о наличии большого количества танков у немцев не чего не сообщали. Одного такого допрашивали в моем присутствии. Унтер офицер сапер, рассказал много чего полезного, но и он нечего не знал о наличии на их участке фронта больших танковых соединений. Авиационная разведка, тоже не каких перебросок свежих сил противника не заметила. Я попробовал вспомнить все что знал о Корсунь – Шевченковской операции. Тогда в результате наступления наших фронтов на Правобережной Украине в кольцо окружения попала крупная вражеская группировка, несколько десятков тысяч немецких солдат и офицеров. Для их деблокирования немцы стянули и бросили на советские войска внушительные силы в которые входило несколько танковых дивизий имеющих в своем составе значительное количество «тигров» и «пантер», но это было уже после того как произошло окружение их войск. Сейчас же, как минимум одна танковая дивизия, ударила во фланг моей армии. Отсюда вывод, или немцы сами готовили контр наступление, или что хуже они знали все о нашем наступлении и были к этому готовы, отсюда медленное продвижение других наших соединений и моментальная реакция на глубокий прорыв моей армии. Мои размышления прервала остановка танка. Я откинув люк высунулся наружу и сразу поперхнулся от едкого дыма попавшие в мои бронхи. Прокашлявшись я уже вблизи увидел ужасающею картину разгрома большой нашей колонны. Причем это была не тыловая часть, не меньше полка моторизированной пехоты было атаковано на марше и в короткое время смято и уничтожено. Мой танк медленно тронулся вдоль дороги, объезжая горевшие, а кое где смятые опрокинутые грузовики, рядом с которыми валялись тела наших солдат, немало которых были раздавлены гусеницами. Горели расстрелянные тягачи к которым были прицеплены полковые пушки, некоторые из них даже были целехенькие в отличии от их расчетов. Одно орудие успели отцепить и приготовить к стрельбе, но заряжающий так и не успел вогнать снаряд в казенник, а лежал рядом опрокинутый в снег пулеметной очередью, продолжая сжимать в руках смертоносную чушку. Наводчик же повис на казеннике, не разжав руки с наводящей ручки, у него вместо головы было кровавое месиво и почти тоже самое было вокруг. Раненых очевидно добивали выстрелом в голову, пули настигли и тех кто пробовал бежать от этой бойни, но куда скрыться от пулеметных очередей в открытом заснеженном поле, тела солдат темными точками выделялись на белом снегу и их было сотни. Лишь только в одном месте возле дороги, застыл подбитый немецкий ганомаг, а возле него лежали трое солдат в темной эсэсовской форме. Немцы не стали хоронить своих погибших солдат, они спешили развить свой успех, накрыть внезапной атакой еще одну вражескую колонну. Спешил и я до скрежета от бесившей меня ярости стискивая зубы, стараясь нагнать ушедших вперед немецкие танки и судя по всему это будет скоро, так как уже по часто слышанным орудийным выстрелам стало понятно, что впереди шел нешуточный танковый бой. И я торопился принять в нем участие.