Айзек и яйцо

Он утирает губы. Разгибается. Едва не опрокидывается на дорогу и наконец, пошатываясь, отходит от края. Айзек, шаркая подошвами по заледенелому асфальту, направляется туда, где его все еще ждет продолжающая упорно пиликать машина. Он сходит с моста и сворачивает от автомобиля в сторону леса. Под ногами похрустывает лесная подстилка из сгнивших цветов и целлофанового мусора. Он добирается до первого дерева и, затаив дыхание, вглядывается в распластавшиеся за ним тени. Лучшие детские сказки начинаются с похода в лес, только вот история Айзека вовсе не для детей. Он уже слишком взрослый, чтобы его взялись воспитывать волки, слишком большой, чтобы провалиться в кроличью нору, слишком искушенный, чтобы прельститься пряничным домиком. Свой счастливый конец он уже получил – и уже потерял. Айзек колеблется, оглядывается на свою машину. Как нарочно, снова раздается крик. Сколько боли – до боли знакомой. Не удостоив тени повторного взгляда, Айзек ныряет в подлесок.

Пока он съезжает по береговому склону, мох оглаживает склизкими пальцами спину его пиджака. Айзек крадется по устилающей землю влажной листве, отбиваясь от низко свисающих ветвей. Сучья и шипы впиваются в предплечья и ладони. Переплетающиеся между собой корни изо всех сил стараются сбить Айзека с ног. Пару раз они даже преуспевают – и этого достаточно, чтобы его черные брюки промокли насквозь, а некогда выходные ботинки захлюпали, словно напитавшиеся водой кухонные губки. Он не переживает о переохлаждении или обморожении. Он думает только о крике, крике, представляющемся невозможным в этом лесу, завеса которого заглушает даже рев близлежащей реки. Он снова в нерешительности замирает. Что, если лес водит его за нос? Айзек вертится по сторонам, будто из-за ветвей за ним наблюдают тысячи глаз. Он трезвеет. Он крутится и крутится, оглядываясь назад – на свою машину, всматриваясь вперед – в неизвестность. Он дезориентирован. Он даже не может вспомнить, откуда пришел. Ему тоже хочется закричать, хочется позвать на помощь. Его останавливает божественное вмешательство разгорающейся зари. Занавес царящей в лесу тьмы мгновенно поднимается, чудотворные лучи солнца пробиваются сквозь ветви и освещают подлесок. Тогда Айзек видит его.