Третья террористическая

К нему пришел «бригадир».

– Ты не хочешь помочь своим братьям, которые сейчас там воюют? – спросил он.

– У меня нет братьев. Они все погибли, – ответил Мамедов. – И нет денег.

– Тогда бери оружие и иди воюй, если ты мужчина, а не презренный трус!

Воевать Мамедову хотелось даже меньше, чем давать денег. Он этого удовольствия уже хлебнул в первую войну. Причем под завязку! Лучше было отдать деньгами, чем кровью, но его только что кинули на крупную сумму, а его жена ждала ребенка. Не эта – та, вторая, жена.

– У меня сейчас нет денег, – повторил он.

– … – сказал «бригадир» по‑чеченски, что было угрозой и было оскорблением.

Пугать чеченцу чеченца дело пустое. Даже если тот струсит, он все равно этого не покажет. И уж совсем глупо оскорблять.

Мамедов ответил. Ответил в том же тоне, на понятном торговцу и его «крыше», не чеченском и не русском, а на блатном языке. Ответил в том смысле, что, пока он там за свободную Ичкерию свою кровь, не жалея, проливал, они здесь по‑легкому «бабки» заколачивали и с «телками хороводились», как последние, трусливые шакалы.