Безлюди. Одноглазый дом

Затаившись, она слушала, как кто-то шаркает, гремит посудой, точно ищет еду, а потом, отыскав, противно чавкает. Трапеза увенчалась звоном опрокинутой тарелки и грязной бранью, последовавшей за этим. Скатерть свисала низко, оставляя небольшой просвет: через него виднелись осколки тарелки из обожженной глазури и кусок яблочного пирога. За ним потянулась огромная ручища, и Офелия невольно дернулась, поздно заметив, что край ночной сорочки предательски торчит из-под края. Совсем чуть-чуть – и все же достаточно, чтобы выдать ее укрытие. Только она подумала об этом, как скатерть резко задралась, и в полумраке возникло лицо: бледное пятно с блестящими глазами. Взгляд их был злобным, почти хищным.

– Кто это у нас тут? – Бандит присвистнул. – Малышка хотела сыграть в прятки? Малышка проиграла.

Лицо засмеялось – хрипло и рвано, будто залаяло. Офелия швырнула в него пустой корзиной, подвернувшейся под руку, и выскочила из-под стола, однако не смогла даже шагу ступить, как разбойник поймал ее за рукав. От рывка тонкая ткань надорвалась и выскользнула из грубой лапищи, подарив короткую надежду на побег. Уже в следующую секунду Офелия получила удар под колени и вылетела из кухни, как камень из рогатки: стремительно, неуклюже, звучно. Не успела она оправиться от падения, как ее схватили за щиколотку с такой силой, что кости хрустнули. Свободной ногой Офелия попыталась лягнуть обидчика, но слабые удары, даже попадая в цель, оказались бесполезны. Она чувствовала себя рыбой, угодившей в сеть и бестолково бьющейся в смертельной ловушке. Грабителю ничего не стоило одним движением пресечь все попытки, а он медлил нарочно, с кровожадным оскалом наблюдая за ней, будто готовясь впиться зубами.