Монаший капюшон

Брат Рис продолжал что-то мурлыкать, словно довольный кот, а Меуриг, посмеиваясь, разминал крепкими пальцами немощную старческую плоть.

– Я смотрю, для тебя это дело привычное, – с одобрением заметил брат Кадфаэль.

– Я работал все больше с лошадками, а у них, как и у людей, бывают опухоли и болячки. Так и приучаешься нащупывать пальцами больное место.

– Зато теперь он плотник, – с гордостью заявил брат Рис, – и работает здесь, в Шрусбери.

– Мы сейчас как раз делаем аналой для вашей часовни Пресвятой Девы, – сказал Меуриг, – и, как только закончим – а это будет скоро, – я сам принесу его сюда, в аббатство, и тогда снова к тебе загляну.

– И опять разотрешь мне плечи? Скоро уж Рождество, холода подступают, а старые кости мороза не любят.

– Обязательно разотру. Но на сегодня, пожалуй, хватит, а то как бы не переборщить. Надевай-ка, дядюшка, свою рясу – вон она лежит, а то застудишься. Растирание-то жжется?

– Поначалу кусало, как крапива, а сейчас стало тепло и приятно. И боль совсем унялась. Вот только я притомился… – Старика и впрямь клонило в сон, что было неудивительно после такой нагрузки и для головы, и для тела.