Монаший капюшон

– Брат, – промолвил Роберт, глядя сверху вниз на Кадфаэля, который был ниже приора на целую голову, – ты заявил, что Бонела отравили, но, прежде чем сообщать это людям шерифа, я хотел бы услышать, на каком основании ты выносишь столь уверенное суждение. Разве не мог несчастный нечаянно проглотить что-то вредное? А бывает и так, что нежданный недуг уносит в могилу человека, казавшегося вполне здоровым. Что же навело тебя на мысль о преступлении?

– Характер недомогания, – отвечал Кадфаэль. – У него жгло и щипало губы, нёбо и горло, потом горло онемело, так что он не мог не только глотать, но и свободно дышать. Глаза вылезли из орбит, все тело оцепенело, а сердце еле билось. Я уже видел такое раньше, и тогда я точно знал, что проглотил тот человек. Да может, и ты, отец приор, припомнишь: несколько лет назад, во время ярмарки, пьяный возчик забрел в мой сарай да и приложился к бутыли, думая, что там хмельное. Тогда я сумел спасти его – времени прошло немного, и яд не успел подействовать. Ну а к мастеру Бонелу я не поспел. Но признаки те же, я их сразу узнал, и потому мне ясно, какой яд был использован. А кроме того, этот яд имеет особый запах, и именно так пахло изо рта покойного, а еще этот запах имеют остатки того самого блюда, которое ты ему прислал.