Сами боги

Он вышел, и Ламонт остался один. Он сидел неподвижно, только его пальцы бесцельно барабанили и барабанили по столу. Где-то в глубинах Солнца протоны соединялись чуть более бурно, и с каждым мгновением это «чуть» увеличивалось, увеличивалось, увеличивалось, приближая тот миг, когда хрупкое равновесие нарушится…

– И никто на Земле не успеет понять, что я был прав! – крикнул Ламонт и замигал, стараясь удержать слезы.

Дуа легко ускользнула от остальных. Она всегда опасалась, что это вызовет неприятности, но почему-то все обходилось благополучно. Более или менее.

А с другой стороны – что тут, собственно, такого? Ун, правда, возражал против этого со своим обычным высокомерием. «Не броди, – говорил он. – Ты же знаешь, как это раздражает Тритта». О своем раздражении он не упоминал – рационалы не сердятся из-за пустяков. И тем не менее он опекал Тритта почти так же заботливо, как Тритт опекал детей.

Правда, если она настаивает, Ун всегда позволяет ей делать то, что она хочет, и даже вступается за нее перед Триттом. Иногда он даже не скрывает, что гордится ее способностями, ее независимостью… «Как левник он вовсе не так уж плох», – подумала она с рассеянной нежностью.